«Сынок, как теперь нам защищать бойцов?»: солдатские матери обратились к главному военному прокурору

Ответственный секретарь Союза комитетов солдатских матерей России Валентина Мельникова рассказала «Собеседнику», чем грозят новые запреты солдатским матерям, и как теперь они смогут защищать солдат

- «Комитеты солдатских матерей» были главной защитой для солдат в армии. Что теперь вам остается — закрываться?

- О закрытии объявило только питерское отделение - они так решили. Мы продолжаем работать - к нам люди обращаются. Сегодня отправили на имя главного военного прокурора официальное письмо, высказали наше беспокойство по поводу этого приказа и попросили его разъяснить, как будет идти наше дальнейшее сотрудничество, какие будут изменения.

- Почему вообще появился этот приказ?

- Мое личное убеждение — это больше ради Роскосмоса. Потому что там написаны очень странные вещи. Там сказано — не передавать данные иностранным гражданам, иностранным государствам. Мы запросили у главного военного прокурора, имеем ли мы теперь право на участие в докладах Комитета по правам человека ООН, обращаться к Верховному комиссару по правам человека ООН, комиссару Совета Европы по правам человека. Эти структуры тоже подпадают под этот приказ или нет? Мы ведь с ними со всеми неплохо контактировали, у нас было несколько докладов. Из Совета Европы нам помогали, там периодически появлялись такие комиссары, которые могли что-то сделать. С солдатским рабством нам тогда хорошо помог европейский омбудсмен Альваро Хиль-роблес, который вместе с тогдашней уполномоченной по правам человека Эллой Памфиловой помогли нам покончить с продажей солдат в рабство. Мы тогда и доклады посылали, и встречались, и конференции устраивали. А теперь появился этот очень странный документ.

- Что в нем самое странное?

- Самое большое впечатление на меня произвел третий пункт этого документа, где сказано, что сведения о том, где находятся военные прокуратуры и военно-следственные отделы, тоже нельзя передавать иностранным государствам и гражданам. Но на официальном сайте главной военной прокуратуры, Следственного комитета есть все эти данные в открытом доступе! Я даже позвонила в военную прокуратуру с вопросом: вы что теперь, шифруетесь? Они сами оторопели: мы не в курсе.

Там еще названы сведения о прохождении военной службы, о посещении медицинских учреждений — но это стандартная информация, которую мы обязаны получать от людей для того, чтобы предметно обращаться в военные, медицинские органы, к командованию, мы же не можем об этом не спрашивать! Мы также написали, что региональные коллеги опасаются претензий со стороны ФСБ к комитетам солдатских матерей. В общем, надо как-то договориться. Тем более, что у ФСБ тоже есть части, где есть призывники.

- С какими проблемами к вам сейчас чаще обращаются?

- Сейчас основные проблемы, с которыми приходится работать — это медицина, брак военкомата. Это 80-85% обращений: призывают, потом новобранцы заболевают, в госпиталь не кладут, не лечат. У контрактников бывает, что не заплатили деньги. Конфликты бывают. Вымогательства со стороны младших офицеров. Но это, к счастью, уже не те масштабы, как раньше, когда у нас было по 15 тысяч писем в год. Сейчас бывает 100-130 исходящих обращений в год. По призывникам побольше.

- У вас есть вариант действий, если запреты все-таки вступят в силу?

- А если нам все запретят — скажут, спрашивать нельзя, сообщать нельзя, мы тогда придем к начальнику и скажем: хорошо, сынок, тогда давай твой мобильный телефон, ватсап, вайбер и электронную почту — и каждого обращающегося мы будем направлять к тебе напрямую! Или пусть героические товарищи нам объяснят, как теперь защищать бойцов. Куда деваться, если люди к нам обращаются?