В этот день, 20 октября 2011 года убили Каддафи.
Пять лет назад я опубликовал в своём НОВОМ ВЗГЛЯДЕ интервью с редким собеседником. Тьерри Мариани, член парламентской ассамблеи ОБСЕ, участник французской делегации в ПАСЕ, один из немногих европейских политиков, кто не боится поднимать голос в защиту России.
– Почему опыт Ливии ничему не научил? Французы же помнят, какой размеренной и сытой была жизнь при диктаторе Каддафи, а теперь…
– Да, сейчас там полный хаос, полыхает гражданская война, страна рискует стать очередным исламским государством. Для нас это особенно плохо, ведь с Каддафи мы успешно сотрудничали в вопросах эмиграции, а теперь Ливия стала перевалочным пунктом нелегалов.
– Почему же, поддерживая Майдан, никто не задумывался, что и там переворот может привести к хаосу, а вовсе не к демократическим переменам? Почему европейцы так любят революцию, ведь за последние годы не было ни одного примера ее удачного завершения?
– Единственный успех – Тунис.
– Тунис – это не бойня, но разве экономически там стало лучше?
– Нет, экономически там катастрофа. Но в других странах еще хуже. Взять хотя бы Афганистан. Войска оттуда снова уходят, а без военной поддержки режим долго не продержится, это очевидно. После ухода русских власть и двух лет не простояла.
– Ваше мнение сильно расходится с тем, что пишут газеты. Как по-вашему, французские СМИ свободны?
– Конечно свободны, просто грешат конформизмом. То есть почти все наши медиа придерживаются одной идеологии.
– А чем вы это объясняете?
– Тем, что медийщики получают одинаковое образование – все журналистские школы находятся в левом идейном поле. Единообразие мнений объясняется общностью взглядов. Поэтому и оценка отношений с Россией у всех одна и та же за вычетом нескольких изданий типа Valeurs actuelles или Causeur .
– Но левыми взглядами ведь не объяснишь отсутствие любопытства! Почему французские журналисты не приезжают в Крым или на Донбасс? Почему не хотят взглянуть на ситуацию своими глазами?
– Плохой назначен, и это плохой – Россия. Хороший тоже назначен и это Украина, к тому же все статьи о Майдане изначально были проникнуты симпатией, которую у французов вызывает сама идея революции. А любопытства действительно нет.
– Если не интересоваться жизнью вокруг, можно плохо кончить… Как вы оцениваете причины и следствия убийства французских карикатуристов?
– Убийство журналистов – преступление, которое не может быть оправдано, а вот то, что за этим последовало стало политической эксплуатацией трагедии. Франция искренне объединилась в память о погибших, но дискурс быстро подменили. Конечно, мы поддерживаем свободу самовыражения и свободу слова, но все же странно видеть президента страны с табличной «Я – Шарли», учитывая что Charlie Hebdo – это газета анархического толка, резко антиклерикальная, и направленная против истеблишмента. И вдруг журналистам анархистам воздает почести весь политический класс Франции!
Но это так, к слову, главный же вопрос заключается в том, есть ли границы у свободы самовыражения? Очевидно, что вариант вседозволенности, представленный в Charlie Hebdo оскорбляет чувства верующих. Что на эту тему говорит Папа Римский? Или генсек Совета Европы? Они говорят приблизительно одно и тоже – свобода слова не должна превращаться в свободу оскорбления.
– Но тираж Charlie Hebdo был порядка 60 тысяч экземпляров и мусульмане его не покупали, то есть свобода самовыражения была физически ограничена…
– Совершенно верно, издание находилось на грани разорения ввиду отсутствия к нему читательского интереса.
– Кто же расширил границы?
– Не знаю, но парадокс в том и заключается, что теракт не только прославил газету, но и обеспечил ей финансовое процветание на долгие годы вперед – тиражи у нее теперь миллионные…
Свежие комментарии