Что за странная сегодня в мире справедливость?
Что с ней случилось - каждый день я спрашиваю у себя.
Вчера в своем эфире Владимир Рудольфович сначала ужасно кричал на свою команду, было заметно, что он на взводе. Потом сказал, что ищет адвоката - чтобы подать в суд на Эдгара Ринкевича, того самого, что удивлял нас еще в 2015 году.
Сегодня министр маленькой страны, которая вступила в семью правильных цивилизованных народов, поэтому в ней живут неграждане, уничтожается язык тех, кто по несчастью и распределению приехал строить в советские годы фабрики, заводы и порты, страны, где есть Саласпилс - я там была и видела, а родившиеся в СССР помнят песню "Захлебнулся детский крик", которую пели "Поющие гитары", страны, где есть свои ветераны, а наши - "это другое", объявил на весь мир Владимира Соловьева "глорификатором нацизма".
Там все министры - непростые люди. Не высказался еще их министр обороны, если он еще на том же посту. В 2019-м, совсем недавно, он поведал тому же миру о том, кого должно чтить.
Латвийский министр обороны Артис Пабрикс участвовал в памятных мероприятиях в честь 75-летия боев у местечка Море, сообщает Lsm.lv. Там отдавали почести павшим в боях воинам латышского легиона Waffen SS.
- В конце сентября 1944 года в Море шли жестокие бои между советской армией и солдатами латышского легиона, призванными в германскую армию. Солдаты латышского легиона бились на своей земле с превосходящими их в 10 раз силами противника, две недели сдерживали на этом оборонительном рубеже у Сигулды продвижение советских частей на Ригу. Это повлияло на дальнейшие исторические события. Наш долг — до глубины души чтить этих патриотов Латвии. Сейчас в рядах Латвийского общества национального воинов их только чуть более 30. Будем чтить память павших легионеров, не позволим никому опорочить их память. Латвийские легионеры — гордость латышского народа и государства, — заявил Пабрикс на братском кладбище латышских легионеров.
Из пресс-релиза Минобороны Латвии.
Владимир Соловьев вдруг прочитал в эфире рассказ Эли Фиш "Песни моей бабушки", попросив отвести от экранов детей. История там простая - как в белорусском местечке под Минском еврей Эли, у которого были свои счеты с коммунистами, ждал немцев в надежде, что те помогут вернуть ему свое добро.
Чем закончилось - рассказывать не надо, знакомо до такой боли, что ближе к финалу Владимир стал брать паузы, а себя в руки. Но получалось очень плохо.
А потом сказал, что переслал этот рассказ многим своим друзьям и маме. Мы помним маму по ее прекрасным беседам о художниках, когда в эфире замолкают самые страшные ненавистники "путинского пропагандона".
Ее зовут Инна Соломоновна. Не забыли?
Почти все они ответили Владимиру:
- Это история наших семей. Это история нашего народа.
Он прочитал то, что написала ему мама. Историю одной из сестер его деда Соломона. У них была двойня на руках. И их закопали живыми. "Пытались оторвать маленьких. Она жутко кричала. А старшая сестра деда тетя Ася была не в себе от ужаса перенесенного". Она это видела. Она чудом уцелела. Она не могла об этом говорить, при любом упоминании у нее начиналась страшная истерика.
Для него история не закончена. История борьбы с теми, кто это сделал.
- И она не будет закончена никогда. Потому что у меня есть историческая память боли моего народа.
Если вы думаете, что в комментариях полились одни слова понимания и поддержки - о, как вы ошибетесь. Я покажу лишь самый простенький. Но знаковый (не дай Бог появиться аналогичному под моим текстом - сразу отправитесь в небытие).
Valery Sense, которых в моей стране уже легион, а вождем стал человек почти арийской внешности по имени Навальный, я многое могла бы рассказать о своей русской семье, но вспомню эпизод, не имеющий отношения к войне. Не понимаю, зачем он застрял в моей детской памяти, а было мне годика три. Мы жили в хрущевке на окраине Москвы, в доме четверо детей и бабушка. Отца, командира стройбата в Калужской области, одного работавшего на семью, мы почти не видели.
В дверь позвонили, а по городу ходили слухи про цыган, мосгаз или что-то подобное и всех просили открывать с осторожностью.
Через минуту на кухне сидела смуглая женщина с узлом, и рассказывала, что она погорелица, семья на улице, нечего надеть и покушать.
А мама поила ее чаем и предлагала ее детишкам что-то из нашего скромного скарба.
В моей памяти почему-то так и стоит узелок из марлечки, в который мама сложила ей весь сахар из нашей сахарницы.
Смуглая женщина выходила из нашего дома, кланяясь маме в пояс.
И я никогда не спрашивала себя, кем она была на самом деле. И русскому человеку никогда не придет в голову спросить такое, как тебе, Valery Sense, а на деле непоймикто.
*********
- Саш, извини, - сказал Соловьев Александру Сосновскому, включившемуся в эфир.
- Ну, что извини, - ответил тот. - Это часть моей истории. В 44-м году моей маме было 11 лет. В Киеве в доме, который восстанавливали пленные немцы... Она была маленькая, с моей тетей - той был годик, они жили с моей покойной уже бабушкой. Немцы под руководством наших солдат строили дом, в котором я потом родился. И мама рассказывала мне историю - это обратная сторона того, о чем ты говорил, и как мы к этому относимся. Она бегала там по улице, а пленные немцы, которые выглядели ужасно несчастными, кричали ей: "Девочка, Brot, девочка, Brot!" И мама бежала к бабушке...
- Брала хлеб. И несла им.
**********
И я спрашиваю себя - где справедливость?
Где она, когда нам и нашим родителям плюют в лицо навальные и их поклонники, объясняя при этом, что светлоликие и цивилизованные нынче они, а не мы, чумазые?
Где справедливость, когда люди руками останавливают танки с собственными земляками на своих улицах, а по ним за это стреляют из тяжелых орудий? И фото молодой женщины с крохой, разорванной в Горловке так, что я не могу его сюда поставить, не трогает этот справедливый цивилизованный мир, как и всё кладбище ангелов в Донецке и в Беслане.
Нас бесконечно убеждают в том, что мы всегда и во всем сами виноваты. И в Одессе не все так однозначно, как мы себе придумали. В ЕСПЧ ведь даже не чихнули! А по Европарламенту в Брюсселе сегодня бегает их член - они что там никогда не видели его исторической съемки с торжеством над обгоревшими телами?
А обстрел Луганска - я смотрела тот стрим сразу после "взрыва кондиционера", когда женщина с оторванными ногами в шоке просит телефон позвонить дочке...
Вот самолет, в котором сидит ее земляк. Сейчас он сбросит кое-что на городскую администрацию и сквер Героев Великой Отечественной войны.
Не помню, успела ли она поговорить. Знаю только, что умерла через несколько минут.
*******
Где справедливость для внука Игната Артеменко, который пришел в суд и заступился за собственного деда? Его сегодня полощут все СМИ светлоликих - где он, с кем он, в чем он. Роются в его биографии, связях и кошельках.
Если бы он в рубище на паперти стоял - вам бы легче стало?
Уже сейчас они хором кричат на всех своих ресурсах, что вокруг прокурора Фроловой сегодня охрана походит, а через годик...
В один день пришло решение ЕСПЧ "отпустите Навального" и сообщение, что Украина решила достроить дамбу на Северо-Крымском канале (построен СССР в 1961-1971), которая "исключает заход воды в Крым".
И цивилизованным нормальненько? И светлоликий Макаревич им споет, и Ахеджакова похлопает?
А Европа снова встанет в полный рост за права человека, которые мы попираем.
Где справедливость?
У меня просто кончаются слова.
И терпение. И выдержка.
Свежие комментарии