Доброе утро, Империя. На снимках – Евросоюз и Америка в середине 1970-х годов; похоже, ситуация снова движется в том же направлении.
На первом снимке – мусорные кучи в Лондоне, на втором – плакат с лимитом в 10 галлонов бензина на один автомобиль. Сегодня это кажется почти нереальным, но суть происходящего в том, что все может вернуться крайне быстро и крайне болезненно – во всяком случае, ОПЕК+ и Россия со своим зерном этим всерьез озабочены.
Но это чистая экономика, которую попытались тупо решить политическими методами – мало того, в ход было пущено все, от идеологии до диверсий на Северных потоках. Парням не фортануло, ибо Россия показала такую экономику, в устойчивость которой никто не верил – а Запад, растрачивая ресурсы на борьбу с извечным врагом, даже не озаботился созданием резервов для этой борьбы. Либо европейский и американский колхоз посчитал, что накопленного жирка хватит надолго, либо там уже и считать просто некому – люди заняты продвижением новых ценностей, а не какой-то там унылой и непонятной экономикой.
Самое же интересное заключено в том, что вместо поиска экономической модели, наиболее полно и эффективно отвечающей вызовам глобального Востока и глобального Юга, евроколхоз и американское правление начали искать виноватых – на евреев уже не свалишь, ибо чревато; на русских где сядешь, там и слезешь. Неудобно получилось.
Следовательно, раз причина не в экономике (ну все же до этого момента работало, да?), то следует поискать истоки в самой демократии – а там сам дьявол ноги переломает, ибо сей расплывчатый термин может означать что угодно, от демократии Брюсселя до демократии Эр-Рияда. Арабы ведь тоже пока демократы, если кто не знал – так что и у них демократии за глаза. Понятно, что арабы в любом случае перейдут в стан тоталитарных редисок, но это случится только тогда, когда Запад исчерпает все мыслимые и немыслимые возможности уговорить арабов одуматься и не вступать на скользкую тропу потворства русским и китайцам.
Давно мы не слышали западных идеологов – и человек, написавший в свое время “Конец истории” подходит на роль мозга Запада как никто лучше – правда, сама история доказала, что конец наступает для Запада, но не для истории. История тварь бессердечная, так и норовит опровергнуть всяких Фукуям.
Фрэнсис Фукуяма: Неолиберализм возник на фоне того, что государство к 1970-м годам переросло границы в плане чрезмерного регулирования, слишком большой государственной собственности, слишком многих ограничений на торговлю. Таким образом, в значительной части дерегулирования был реальный смысл. И во многих областях, таких как строительство инфраструктуры, все еще существует слишком много ограничений.
Однако дерегулирование зашло слишком далеко, когда государство демонизировали как препятствие на пути к свободе человека и экономическому процветанию, не признавая, что если у вас не будет современного государства, у вас не будет своего рода верховенства закона, при котором может осуществляться обычная экономическая деятельность.
Вы видели это в распадающемся бывшем Советском Союзе, где предполагалось, что нечто вроде верховенства закона возникнет естественным образом. А вместо этого вы получили власть мафии. Это была экстремальная версия всего этого.
Точно. В строительстве инфраструктуры (особенно американской) все еще куча ограничений – а вот если их снять, то бизнес кааааак побежит строить Америку заново, что хрен остановишь. Так ведь, да?
Это разительным образом напоминает мне ситуацию со стратегическими резервами нефти в Америке – уж как только Белый дом не умасливал все до единой нефтяной компании продать каменное масло в резерв по цене в 70 долларов за баррель. На первые федеральные торги по закупке нефти явилось ровно 0 (ноль) компаний – а все остальные торги позволили США закупить в общей сложности 13 млн баррелей. Для сравнения – только за июнь 2023 года резервы “усохли” еще на 17 млн баррелей – невидимая рука рынка принялась шарить по карманам простых американцев, загоняя цены на АЗС все выше и выше.
В настоящий момент в резервах около 347 млн баррелей – но чу, слушаем выдающегося идеолога современности дальше:
Многие социальные гарантии, которые были разработаны в либеральных демократиях за предыдущие пару поколений, были сведены на нет. Это привело к тому, что многие люди стали довольно богатыми и оказались на вершине распределения доходов. Но это также привело к неуклонному росту экономического неравенства в богатых странах. И я думаю, что у нас не было бы популизма ни правых, ни левых, который возник во втором десятилетии 20-го века, если бы не такая степень растущего неравенства.
Неправильно ты, дядя Фрэнсис, коллективный бутерброд жрешь – его надо экономикой вниз на язык класть, так намного вкуснее. Что за неуклонный рост популизма на Западе – дядя Фрэнсис, ты расист?
Это не популизм, это критическая расовая теория, без нее Западу сейчас как без рук – нужно же объяснять, как злые белые столетиями угнетали добрых негров? Нужно! Так что это и не популизм вовсе, а позитивный расизм: когда белые метелят негра – это плохо; когда негры метелят белых – это стильно, модно и очень молодежно.
Беда в другом. Когда экономический базис подменяется идеологией, трудно рассчитывать на какой-либо иной результат, нежели тот, что мы видим сегодня – как правило, любой полководец перед битвой сравнивает количество солдат и пушек у себя и противника. И ежели перевес врага слишком большой, то полководец не кидается в сражение очертя голову, а ищет ресурсы или другие условия для битвы.
Поймите меня правильно – я вовсе не считаю Запад слабым. Сильных сторон у него очень много – но беда в том, что на Западе когда-то решили, что это дано Богом, Вселенной или историческим процессом, если хотите – но если вы не следите за рельсами и шпалами, рано или поздно крушения поездов становятся сначала регулярными, а потом и вообще привычными. 1700 “значительных происшествий” на железке США в год – это все еще регулярные случайности или уже привычная деталь жизненного уклада?
Дерегулирование экономики, возможно, было оправдано в сфере грузоперевозок и авиакомпаний. Но когда дело дошло до финансового сектора, это была катастрофа. Единственное, чему финансовый кризис 2008 года должен был научить нас, – это тому, что необходимо регулировать финансовый сектор. Это слишком опасно, если его не очень тщательно ограничивать с точки зрения видов рисков, на которые могут пойти финансовые учреждения.
И этот кризис по сей день отдается эхом в нашей политике. Он увеличил уровень неравенства в США. Люди, которые преуспевали при неолиберализме, выздоровели в значительной степени через два-три года после кризиса. Но миллионы других американцев потеряли свои дома. Это вызвало огромное политическое негодование, которое питало и Берни Сандерса, и Дональда Трампа в последующие годы.
А кто виноват? Путин, кто же еще – упади Россия в 2008 году, Запад до сих пор нас доедал бы и нахваливал. А уж сколько-то воплей тогда было по поводу, что вот сейчас мы каааак упадем, каааак познаем всю боль и страдания от противостояния с Западом – так и помрем, страдая. Правда, тогда никто не говорил о долларе по 200 рублей, но это дело креативное – Джо Байден оказался выдумщиком, которого вряд ли кто переплюнет в ближайшие годы. Хотя…
Политика идентичности действительно начинается слева. Потому что есть признание того, что неравенство – это не просто экономическое неравенство. Марксисты говорили, что фундаментальное разделение в обществе – между пролетариатом и буржуазией.
Но пришло признание того, что многие неравенства основаны не на таком большом разделении. Они основаны на других видах маргинализации. И многое связано с расой, этнической принадлежностью, полом, сексуальной ориентацией и так далее. Таким образом, самопонимание левых начало смещаться от акцента на экономическом неравенстве как таковом к этим гораздо более узким формам социальной идентичности, которые порождают самые разные виды неравенства.
Таким образом, предубеждение, которое испытывают геи и лесбиянки или трансгендеры, сильно отличается от того, что испытывали афроамериканцы или что чувствовали представители белого рабочего класса. Теперь кое-что из этого было совершенно законным, потому что эти неравенства отличаются друг от друга, и средства правовой защиты будут разными.
Что изменилось, так это то, что вы получаете эти более экстремальные формы политики идентичности, которые не являются либеральными. По сути, вы говорите не о том, что все в корне одинаковы под кожей, а о том, что эти группы принципиально разные. Вы никогда не преодолеете эти различия. И поэтому вы должны относиться к людям как к членам групп, а не как к отдельным лицам, и основывать политику на тех социальных идентичностях, которые считаются необходимыми. Это имеет большие последствия для таких вещей, как позитивные действия при приеме на работу и продвижении по службе.
И, в свою очередь, это вызвало много негодования со стороны бывших групп идентичности большинства. Разговаривая со многими моими друзьями-консерваторами, я понял, что то, что действительно сводит их с ума, – это политика пробуждения, политика идентичности, такая крайняя политкорректность, которая изо всех сил старается быть сверхчувствительной к предполагаемому пренебрежению к идентичности.
Это крайне важная для понимания происходящего цитата – но Фукуяма и здесь не решается пойти дальше и довести выводы до логического конца. А именно они как раз и являются ключом к пониманию.
Но сначала маленькая справочная сноска:
Тоталитарная секта – это группа людей, которая использует манипулятивные приемы, чтобы эксплуатировать своих членов. Она может нанести им финансовый, физический и психологический вред. Секта в большой степени контролирует мысли, поведение и эмоции каждого члена. Она может использовать любой из существующих методов, чтобы из каждого завербованного сделать послушного, лояльного раба, готового отдать все, в том числе и свою жизнь ради того, чтобы его признали своим.
Лидер секты и ее члены считают, что у них есть особый статус, который позволяет им вынести себя за рамки общества или семьи и противостоять им. Религиозные организации скрывают от всех, кто только пришел к ним, свою истинную природу. Они используют обманные методы, чтобы завербовать как можно больше людей и подчинить их себе.
Понимаю, что для “новых групп новой идентичности” это сравнение может показаться оскорблением – но как только мы сравним методы, принципы и цели этих сообществ, мы не увидим никакой разницы.
Любой человек вне рамок политкорректности является еретиком – и это сейчас является определяющим в модели поведения “новой идентичности” в рамках идеологии, которая по всем признакам является тоталитарной.
“Позитивные действия” при приеме на работу или в университет – это самая настоящая отрицательная селекция, при которой нужные люди входят в систему не благодаря талантам, навыкам и знаниям, а только и исключительно по факту принадлежности к той или иной группе вечно обиженных с перьями в задней полусфере или характерной формой носа (или разреза глаз).
Для нас это просто великолепно – Россия без особых усилий, провозгласив себя едва ли не единственной защитницей традиционных ценностей, как в айкидо использует силу и энергию нападающих против самих нападающих.
Фукуяма о Китае:
У единоличного правления есть много недостатков, практических недостатков: вы не так тщательно проверяете решения; вы можете быть гораздо более произвольными, чем если бы вам действительно приходилось проверять ситуацию с суждением других людей. И это оказывает большое влияние на китайскую экономику. Китай плохо восстановился после нулевого уровня Covid. По сути, он дважды погрузился в очередной период рецессии или очень медленного роста. Си действительно удалось вывести из строя многие двигатели роста. Наблюдался огромный перерасход инвестиций в недвижимость и инфраструктуру и ослабление технологического сектора, когда Си пытался сократить эти компании до минимума.
Сейчас мы будем иметь дело со страной, которая в некотором смысле похожа на Японию после лопнувшего пузыря, где в течение длительного периода будет наблюдаться очень медленный рост. Это не удовлетворит растущие запросы китайского населения. Для того, чтобы это появилось, потребуется время, но подход Си к принятию решений имеет некоторые очень плохие последствия.
Я бы понял, если бы это писал узбек – в Узбекистане (или той же Индии) рост повыше, чем в Китае. Проблема в том, что это пишет человек из страны с разваливающейся на глазах инфраструктурой – мало того, США давно уже пытаются пойти по пути Китая и других “авторитарных” стран, пытаясь концентрировать ресурсы на определенных направлениях – так что когда вы видите бюджет Пентагона размером с ВВП страны среднего размера – это оно самое.
У проклятых “авторитаристов” концентрация ресурсов – нормальное такое состояние, они же авторитарны. А вот собрать такие ресурсы в кулак при демократии – дело вообще нерешаемое, они в любом случае будут быстро попилены, ибо есть коррупция, есть лоббирование, а есть “стратегические консультации” – последними сыночек Байдена как раз и занимался, пока его не тормознули на пути к светлому будущему.
Каким было бы общество в конце истории? Не в смысле окончания истории, а о цели или типе общества, к которому стремится современное общество. И в этом отношении я все еще думаю, что это некая версия либеральной демократии. Я не вижу более высокой формы цивилизации.
Я не думаю, что это Китай, и уж точно не Иран, или Саудовская Аравия, или Северная Корея, или любая из существующих недемократических альтернатив. Я думаю, что вопрос, который люди должны задавать себе, заключается в том, в каком направлении мы движемся? И где, как мы думаем, мы хотим в конечном итоге оказаться?
“Мы шли на Одессу, а вышли к Херсону” – вот как это называется. Жаль, что товарищ Фукуяма не изучал песни раннего советского периода: в ином случае он был бы адептом социализма, альтернативы которому на самом-то деле и нет – после исчерпания большинства видов природных ресурсов общество будет вынуждено практиковать социалистическую форму, так как ни одна другая не предусматривает централизованного распределения еды, воды и вещей – и да, автор не относит себя к социалистам. Автор просто реалист.
Думаю, единственный факт, на который я могу указать, чтобы продемонстрировать, что я скорее прав, чем неправ, – это задать вопрос: когда люди пытаются уехать из бедной, коррумпированной, неблагополучной страны, куда они добровольно пытаются уехать?
Они не едут в Китай. Они не едут в Иран. Они не едут в Венесуэлу. Они едут в демократическую страну. В первую очередь в США, Европу, в какое-нибудь место, которое дает надежду на индивидуальную свободу. Люди, голосующие ногами, рассказывают историю о том, в каком обществе жить наиболее желательно. И я думаю, что это остается таким же верным сейчас, как и 30 лет назад.
Любые убеждения чудовищно инерционны – у нас в России некоторые до сих пор царя-ампиратора ждут. Так что с демократией все происходит так же – и даже когда либерализм загнется в муках по естественным причинам, всегда будут грезящие о невероятной прелести демократии.
Едут туда, где сытнее, только и всего – и как только Запад просядет вниз из-за недостатка ресурсов и пищи, народ поедет в Китай, Венесуэлу, Иран или в Россию – и наличие демократии будет интересовать народ в последнюю очередь. Демократия на голодный желудок вызывает жуткую аллергию.
Конец истории развернулся и от души засандалил Фукуяме в глаз – а что он еще хотел, если возомнил себя подобным Богу?
У автора полно доказательств, что история идет к совершенно другому финалу, нежели описано у Фукуямы, но хватит и одного.
Евросоюз потребляет 258 млн тонн зерна в год. Производит он при этом своими силами 137 млн тонн – и пока экономика была в относительном порядке, проблем с обменом зерна на что-то иное не было. Теперь же, вместе с промышленным спадом, возникают и проблемы обмена.
А иначе чего бы Запад так дружно истерил по поводу зерновой сделки?
*****
P.S. Друзья, планирую очередную видеовстречу в среду или четверг – о времени предупрежу заранее. Готовьте вопросы.
Свежие комментарии